Мама для мамонтенка

Ночь. Стройка у соседей закончена, но пост у подоконника не оставлен. Команда, свернувшись узлом, блюдет каждое мое движение: а вдруг пойду к холодильнику и буду так добра, что выдам по вкусняшке? 

Поэтому раз в час узел развязывается и плетется длинной веревочкой за мной по дому. А потом снова укладывается для вылизывания друг другу брылек и ушек.
Яну оценили по достоинству за мягкие теплые бока и явный оздоравливающий эффект собачьей шерсти. Не какой-то там чешуи драконьей непонятной, как у всех, а реальной древней, словно у мамонта. Чего греха таить, только Яне позволено лежать на кресле за моей спиной и греть хозяйский радикулит.

Мамонтенок-Яна при всей неподражаемой нежности и миролюбивости внушает моим собакам глубокое уважение. Заслужить признание коллектива за такой короткий срок – это надо иметь талант вовремя показать и зубки, и лояльность. А она незатейливо отвоевала за собой пару блатных местечек в комнате, тихонечко заручилась любовью Толика, покорила детей возможностью наедаться из своей миски. За что ее бороде обеспечен уход, а ушам – покой. Циля с Хлоей не пытаются играть с Яной, но что у такс не отнять – это умение четко улавливать позитив хозяина. Она быстро сообразила, что меня потешает Циля своими выкрутасами перед укладыванием спать, и отжигает сейчас не хуже. В этом есть и свой тактический момент. Пока придурашка Циля сражается за право отвоевать мои руки, Яна успевает свернутся калачиком на любимом месте Цили. И наивной дурехе ничего не остается, как спать с Толиком в ногах. Потому что Хло хоть и не связывается с мамонтами, но взглядом всем-всем-всем дает понять, что за пятачок кровати у подушки будет сражаться насмерть. Яна сражаться не будет. Я уверена, она найдет средство обдурить и простодушную Хло.

Ульяну убедил один веский маневр: когда она в своей манере картинно крутанулась, спрыгнув с кровати и встав на четыре кости, задрав все, что можно было задрать в устрашающем виде, перед ней с не меньшей эффектностью, но с большим грохотом красиво встала в позу Яна. Моя рука потянулась автоматически за каким-нибудь умиротворяющим предметом, но Яна и Ульяна и так прекрасно друг друга поняли.

Так что, водрузилась Яна в центре нашей жизни неким камнем, поросшим мягким мхом, вокруг которого собирается все племя.
Кормится Янита отдельно от взрослых такс, с детками. Поскольку завелось такое правило, пока она болела и кушать ей было трудно. В кормовой комнате за перегородкой медленно и вдумчиво она осваивает сырые трахеи и телят. Когда в первый раз ей выдали половину теленка, она в него вцепилась, конечно, но явно задумалась о том, как это надо есть. Мята с Мелисой пытались выдернуть добычу у Яны, схватившись за копыта, но дулечку. Кашу там и сушку ешьте, а вот мяско – дулечку.
Мое же сердце тихо тает, когда Яночка дожидается, чтоб дошла ее очередь быть перенесенной через перегородку, и тянет свои толстенькие ручки-ручки: «Я! Я! Меня!» Этой собаке не может быть три года. В лучшем случае – три годика. Не больше.