Свобода в мамином понимании

Не было у мамы никаких проблем с понятием «свобода». Свобода – это когда ты не обязан думать о ком-то. Совершенно не важно, при этом, подчинены твои мысли детской манной каше или новому любовному облому близкой подруги. Хочу – думаю, а хочу – в карты играю с компьютером. Даже на постоянные вопросы, типа: «Ты во сколько приедешь домой?» или «Где лежит отвертка?» - можно не отвечать, а махнуть загадочно рукой и забыть насовсем. Свобода – это когда ты знаешь, чего тебе надо, а окружающие только строят на сей счет догадки. И нервничают притом ужасно. А тебе все равно, кто и что о тебе думает.

 «Посмотри, -  говорит маме макияж на лице знакомой, - посмотри, я вполне благополучна, умею быть красивой, и у меня есть время заняться собой».

«Да пошла ты, -  думает мама на своем тайном наречии, - тоже мне, голливудская красотка». И они продолжают спокойно пить кофе и разговаривать о детях и литературе. По сути дела, приятельнице и приходить было не за чем, то, о чем велась беседа, не имеет ни малейшего практического смысла. Мама не узнала нового рецепта салата, не услышала интересного мнения о книге, потому что во мнениях они полностью сошлись. Наверное, смысл визита заключался лишь в том, что в мире есть человек, полностью разделяющий твое мнение о писателе N. Или в том, что надо было снова внимательно посмотреть друг на друга и убедиться, что есть человек, знающий тебя в лицо и по имени. Это несвобода.

«Зачем так громко включать музыку?» – кричит маме сосед. Он думает, что он мужчина, и мама его боится. А она, во-первых, его не боится, а во-вторых: «Даже на похоронах играют очень громко!!!» У него жена – редкой дурости баба. Но, опять же, баба эта за забором, в мамин огород носа не сует, а значит, жить ей и жить. Угрозы эти двое не представляют.

«Ты ужин думаешь готовить?» - это муж и его вечные вопросы. Думать-то мама думает, но будет ли готовить? Главное дело, он давно знает ее в лицо и по имени. И вряд ли забудет до конца своих дней. Его мнение о писателе N маму не интересует, потому что… муж свободен не читать вообще этого модного писателя.

Нет, надо срочно начинать новую жизнь. Сменить жилье и старым приятелям не дать адреса. И, главное, чтоб жилье было настолько далеко от цивилизации, чтоб исключить ненужные визиты людей, которые просто ищут, где время убить, но не так далеко, чтоб любимые подружки поленились притащить свои тощие задницы.

И вот мама нашла такое место. Место максимальной своей свободы. Ведь не тот свободен, кто прется с рюкзаком за тридевять земель, силясь поразить чье-то воображение, а тот, кто на чужое воображение положил с прибором. Ради этого мама два года два раза в день ходила пешком по два километра до остановки и обратно. У нее в доме два года не было вообще никакого отопления приличного. У мамы два ребенка, скоро будет две кошки. Печка – двухкомфорочная, кровать двуспальная. У нее во дворе живут две суки и два кобеля. И два входа в дом. Странная, в сущности, жизнь, но мама старается не возводить это «задвоение» в смысл своего существования. Да, и подруги у мамы тоже две. В городе – две сестры. Родная и двоюродная. Двоюродных же всего – догадайтесь, сколько? У ее родителей – две, соответственно, дочки. А вот посуда в доме тяготеет к цифре «пять». Ну, это уже малоинтересно. Но от такой тенденции надо освобождаться. Попугай, к примеру, у мамы один.

Так вот, о свободе. Нет ничего глупее, чем пытаться спорить с человеком об этом понятии. Признавшись себе однажды, что каждый может иметь свое представление, тема утрачивает остроту. Один свободен сморкаться на улице, стряхивая возгрю под ноги прохожим, а другой - надавать за это по морде. Компромисс – культура. Вы знаете, что можете, но не делаете этого. Этот вопрос мамой был решен годам к двадцати пяти. Через пять лет мама решила проблему следующую: замужество – это несвобода? или так: одиночество – это свобода? «Кому как повезет!» - ответила она и успокоилась.

И тут – здрассте! – старая приятельница позвонила. Хочу, говорит, в гости к тебе прийти. Ну и хоти. А мама не склонна наводнять свой дом людьми, на поддержание отношений с которыми надо тратить много сил. Времени и так ни на что нет, деньги – под расписку выдают, а любой гость – неминуемая трата денег. Нет возможности – нет желания. Появляться раз в три года, вываливать на маму кучу своих новостей? Этому есть объяснение. Мама даже знает, какое. Но мало ли кто хочет, чтобы его знали в лицо, помнили имя и поддерживали личную историю? «Я-то при чем?» - думает мама и вешает трубку. Поразительное дело, старая приятельница не угомонилась, не обиделась совсем, наоборот, стала настойчиво добиваться аудиенции, звонить, спешно рассказывать сюжеты своей замечательной жизни… Между делом и мамину историю ей понадобилось знать в деталях. Как на приеме у гинеколога: шестидесятилетнюю женщину обязательно спросят, когда у нее начались месячные. Вот важная информация! Об этом надо спрашивать человека, чтобы уверенно поставить диагноз: склероз. А маму спросили, помнит ли она еще Кольку, одноклассника, который во втором классе перешел в другую школу? Он, видите ли, привет маме передал. Вот счастье! Вот повод встретиться железный! Может, и Колька еще придет? Такой лысенький, длинненький, шепелявый до сих пор? Может, мы устроим встречу одноклассников у мамы в доме? Нет? Жалко. И вот бы классно, чтобы все пришли с женами, мужьями, детишками! Посмотреть бы! Ага, на маму посмотреть, с каким энтузиазмом она воспринимает такие идеи. Еще пусть каждый захватит свое любимое животное. Что за бред несут эти люди? Сериалов им мало? Короче, это и есть глобальное отсутствие свободы в мамином понимании. До свидания.